Любовь - яд [СИ] - Ульяна Соболева

Как давно я не плакала. Даже на кладбище не смогла, а сейчас разревелась как идиотка. И я знала почему. Потому что Чернышев побежал за своей беременной женой, потому что он хотел ее ребенка, потому что ей не позволил сделать аборт, а мне… Кто я была для него? Игрушка, податливая, тупая дурочка, которая терпела его выходки, которая ждала его ночами и как Алена все ему прощала. Снова больно. Я думала, что вылечилась от этого проклятия. Думала, что уже невозможно выбить меня из седла. Я ошибалась, Чернышев обладал редкой способностью лишать меня равновесия. Так, успокойся, дыши глубже, припудри носик. Вернешь ему долг и заживешь новой жизнью. Самовнушение помогало всегда, только не сегодня.

9 ГЛАВА

ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Артур затолкал Алену в машину, хлопнул дверцей и сорвался с места.

— Я не поеду домой, — упрямо повторяла Алена, как заезженная пластинка, а ему хотелось ее ударить, даже руки чесались, так хотелось.

— Поедешь, и теперь будешь сидеть в четырех стенах. Я что тебе сказал? Я сказал, чтобы ты не смела этого делать? Сказал или нет?

— Ну и что? Это мое тело и решать только мне, ясно?

Артур усмехнулся:

— Нет, решаю все я, Алена, а ты прислушиваешься к моим решениям. Этот ребенок родится, ясно?

Алена закрыла лицо руками:

— Зачем он тебе? Зачем тебе я? Ты ведь даже домой не приходишь, тебе на все наплевать, ты забил на меня, на нашу семью. Ты шляешься где попало. Зачем тебе ребенок, Артур?

Чернышев бросил на нее злой взгляд:

— Затем, что моя жена не будет делать аборты и точка. Чего тебе не хватает, Алена? Денег куры не клюют, в доме прислуга, сиди себе и наслаждайся жизнью. Твой отец знает о том, что ты поехала в клинику?

— Нет!

— Я говорил тебе с Ингой не общаться? Говорил или нет?

— Она мне помогла, она такая милая, добрая, она меня понимает.

"Ха! Милая добрая, сука она эта Инга и денег дала тебе, что бы мне насолить"

— Значит так, Алена. Будем считать, что я говорю тебе это впервые — с Ингой не общаться. Все! Сейчас я отвезу тебя домой, а потом ты примешь свои таблетки и ляжешь спать, поняла?

Алена вдруг вцепилась в его руку:

— Останься со мной, я прошу тебя, побудь со мной хотя бы сегодня, Артур. Пожалуйста.

Он накрыл ее руку своей:

— Хорошо. Я сегодня приеду домой и останусь с тобой, ладно? Только не делай глупостей и жди меня?

Алена сжала его пальцы, потом поднесла его руку к щеке.

— Артур, мне так тебя не хватает, я прошу тебя, давай начнем все сначала, дай мне шанс, дай мне хотя бы малюсенький шанс. Ты ведь не бросишь меня, когда я рожу. Поклянись, что не бросишь.

— Не брошу.

"Ребенка точно не брошу, сам знаю как это без отца, а вот ты… Как же я устал за эти дни…"

Ченышев стиснул зубы. С одной стороны ему даже стало жаль ее, по-человечески жаль, а с другой Алена его раздражала. Бесила только одним своим видом. Вечная жертва. Вечно несчастная. Когда она улыбалась в последний раз? Впрочем, это он виноват, что она постоянно плачет, он виноват в том, что у нее вечная депрессия. Но разве не она этого хотела? Не она женила его на себе? Она сломала жизнь им обоим. В первую очередь себе. Артур вольная птица, для него свобода превыше всего и когда Рахманенко пригрозил посадить его в тюрьму, Артур сломался. Только не колония, только не снова туда, за решетку. Ведь он уже там побывал.

***

— Бей его, бей, суку, по почкам, бей!

Наголо бритые подростки избивали ногами худенького парнишку, который прикрывал руками голову и сжался, пытаясь защититься от ударов.

— Ты гнида подзаборная! Со старшими делиться надо! Тебя не учили! Так мы сейчас научим! Выкрути руки говнюку! Мамочка к нему приезжала! Ты сказал, чтобы сигареты привезла? Сказал сучонок?

Парнишка тихо всхлипывал, но ничего не отвечал. Послышался свисток надзирателя. К ним уже бежали с дубинками. Разнимать.

— Атас, пацаны! Мы его потом опустим!

Старшие бросились врассыпную, а парнишку подхватили под руки два надзирателя и потащили в санчасть.

***

— Так, Ченышев, кто бил? Кто драку затеял?

Парнишка вытер рукавом кровь под носом.

— Упал я. Никто не бил.

Воспитатель пристально посмотрел на него, потом резко тронул синяк у него под глазом и парень вздрогнул.

— Ты мне не бреши, Чернышев. Это Иванов затеял верно? Не бойся, никто не узнает.

— Не Иванов, я сказал, упал, значит — упал, — отрезал паренек и отвернулся к окну.

— Ты мне тут покрывательством не занимайся. А то сегодня избили, а завтра опустят. Здесь на малолетке свои законы и тебя не спасу, ни кто не спасет. Вот дело твое смотрел, удивляюсь, как ты вообще сюда попал. Учился хорошо, подрабатывал и на тебе — квартирная кража. Ты когда в окно к соседям лез, о матери подумал?

— Подумал, — буркнул Артур, и потрогал ушибленную бровь.

О матери как раз и подумал. Денег не хватало катастрофически, а ей лекарства нужны были, витамины. Она как раз в больнице лежала, не работала уже несколько месяцев. До того как мать слегла, у Чернышевых появились новые соседи. Разъезжали на иномарке. У каждого по сотовому телефону. Сынок ихний вечно с плеером крутым в школу ходил. Артур сам не понимал, как решился в окно залезть. Шел домой с работы, спину ломило, руки отваливались после того как в магазине ящики разгружал, а в кармане денег разве что на килограмм картошки и буханку хлеба. Иномарка соседей мимо пролетела и забрызгала его грязью. Вот и поднялась в Артуре черная ненависть к таким вот богатеньким, у которых все легко и просто. Артур решил, что если пару сотен стащит, то никто и не заметит. А у соседей квартира с сигнализацией. Только в окошко влез, в комнату нырнул, первый ящик тумбочки открыл, едва успел золотую цепочку в карман сунуть, как уже менты приехали. Взяли его тепленького, с поличным. Артур зло сжал кулаки. Нет он не жалел о том что в квартиру залез, жалел, что не обдуманно все сделал, импульсивно вот и попался за глупость.

— Отец твой где?

— Сдох наверное, надеюсь, что сдох.

Отец их бросил, когда Артуру лет пять было. Монатки свои собрал и поминай как звали. За все время ни письма, ни звонка.

— Братья, сестры есть?

— Никого нет, только мать.

— Так почему мать не жалеешь, Чернышев? Вот прибьют тебя товарищи твои, кто о ней заботиться будет?

Артур молчал.

— Будешь сотрудничать — обеспечу тебе неприкосновенность. Иванова скоро переведут, так что давай выкладывай.

— Я сказал — упал. Стучать не буду.

Воспитатель тяжело вздохнул, нацарапал что-то у себя в тетрадке.

— Иди, Чернышев, только не говори потом, что я не предупреждал.